Pirmasis visiškai atviras naujienų portalas
Pirmasis visiškai atviras naujienų portalas
 | 2023-05-02 |
В сентябре в Клайпеду переехали жители Изюмского района Харьковской области – 36-летняя Вера, ее муж Александр и их 10-летний сын Игорь. Изюм – маленький город с населением в 44 тысячи человек, но с большим значением для российской армии, считающей его «ключом к Донбассу».
Они пережили множество сложных событий: сначала их село оккупировала российская армия, которая расстреляла их машину и устраивала в их доме регулярные проверки под дулом автомата. Из-за стресс у их сына начало хватать сердце. Потом, только приехав в Литву, маленький Игорь заболел и попал на неделю в больницу. Как только новая жизнь семьи начала налаживаться, их постигла ужасная новость – у молодого человека племянницы Веры, 21-летнего Руслана, оставшегося в Украине, в руках разорвался снаряд.
Семья Веры – одна из многомиллионных украинских семей, жизнь которой перевернула война. Я встретилась с нашей героиней, чтобы рассказать на ее примере о том, с какими трудностями может столкнуться простой украинский человек, и как ему приходится с ними бороться.
Вера жила в селе Кутье в двадцати километрах от Изюма. В самом Изюме жили ее сестра и брат.
— Многие все перекручивают, и говорят, что жители Донбасса ждали русского мира, но это не так, — начинает на такой ноте женщина. — Многие его люди и жители Изюмского района ездили в Киев на Майдан. Когда на Донбассе началась война в 2014 году, сразу после того, как у Украины забрали Крым, многие выехали из Донбасса, отказавшись жить под российским режимом. А те, кто остался, помогали украинцам – например, мои родители, готовили и готовили еду для военных и детей Донбасса. Поэтому, мы не хотим, чтобы кто-то думал, что мы ждали Россию.
Напомним, что Харьков первый раз обстреляли 24 февраля, а Изюм – 27 февраля. Именно в этот день у жителей села Веры началась паника, и, как оказалось, не зря.
— Россияне уже шли к нам. У нас в центре села была школа с бомбоубежищем, куда 27 февраля 70 наших односельчан решили спрятаться. В эту ночь туда прилетела ракета. Я видела с огорода своего дома, как это было – в небе появился красный огненный комок и упал на школу.
Те, кто был в том бомбоубежище поглубже, уцелели, а троих людей, что были возле входа – разорвало на части. На месте сразу погибли 28-летний Иван Олизаренко и 25-летний Александр Белицкий, а 24-летнему Сергею Олизаренко оторвало ногу, и он умер по пути в больницу. Еще двоих человек, 38-летнего Максима Олизаренко и 44-летнего Виталия Кувика, ранили. Сама школа и все машины на паркинге, на которых люди приехали в укрытие, сгорели.
От той ракеты также отлетел осколок и попал в соседний частный дом. Он пробил ворота, залетел на кухню, и попал в сердце хозяину дома, который в это время ел за столом. Он тоже умер.
— В это же утро русские зашли в наше село и начали нас бомбить. Все было в огне. К нам приехали из Изюма моя сестра, брат с женой и их 2-летним ребенком, и 20-летняя племянница и из Харькова. Мы сидели все вместе в холодном погребе. Сначала мы боялись «прилетов» а потом мы начали больше бояться самих русских, потому что они стали ходить по нашим домам и устраивать «проверки». Нас выводили во двор и наставляли дуло автоматов. Они спрашивали нас о нашей причастности к украинскому национализму и проверяли наши телефоны на наличие про-украинских изображений. Интересовались, зачем мы кормили украинскую армию. Лазили по нашим погребам, все оттуда вытаскивали, смотрели, есть ли у нас оружие. У мужа было охотничье ружье с документами, так они все забрали. «Проверки» могли быть каждый час. То ФСБ приезжало, то ОМОН. Во время такой «проверки» моему соседу надели на голову мешок и куда-то отвезли на две недели. Потом его вернули, но через некоторое время взяли в плен, и мы до сих пор ничего о нем не знаем. Один раз мой сын стал кричать и плакать, а русский разозлился и сказал: «Заткните его!». Тогда я надела ему на голову футболку, чтобы он на них не смотрел, — вспоминает со слезами на глазах украинка.
Спустя некоторое время Вера вместе с мамой, братом, его женой и сыном поехали в соседнее село в шести километрах к бабушке Веры. Из этой такой ближней поездки удалось вернуться с большим трудом.
— Когда мы возвращались назад, нас остановили на русском блокпосте и потребовали выйти из машины. Нас расспрашивали, кто мы, откуда, и что здесь делаем. Они знали, что я и мои родители были волонтерами для людей Донбасса и украинской армии, и им это очень не нравилось. Так, мы вышли, и нашу машину расстреляли! Другой русский спросил того, кто стрелял, зачем он это сделал, а тот сказал ему, что его «достали местные, которые ездят туда-сюда и сдают российские позиции», после чего украинцы начинают обстрелы. Как это его «достали местные», если это они сами пришли в наши дома! Потом к нам подошел их начальник, и мы сказали ему, что не можем уехать из их блокпоста на обстреляной машине. Тогда он приказал дотащить нашу машину к нашему дома на прицепе.
Один раз, во время обстрела, у соседа Веры загорелась машина. В это время они с Александром и Игорем сидели в подвале, откуда услышали вблизи них сильный «прилет».
— Мы сразу вылезли, и увидели, что во дворе у соседа начинается пожар. Тогда мой муж побежал к нему, сел на трактор, и стал на нем вытаскивать эту машину со двора, чтобы не сгорел весь дом.
Тогда под обстрелы попали множество домов их села и Изюма. У сестры Веры в Изюме разбили второй этаж ее трехэтажного дома, и вышло так, что третий этаж почти повис в воздухе.
— В Изюме много людей остались под завалами в собственных домах. Они кричали, а их никто не доставал. Украинских военных уже там не было, а русским было все равно. Моя сестра шла мимо одного такого разрушенного дома и слышала оттуда крики людей, но никак не могла им помочь!
1 августа Вера вместе с мужем и ребенком решили уехать. Для них выезжать на территорию Украины было опасно, потому что автомобили и автобусы из их региона попадали под обстрелы. Так, при попытке выезда, ранили их 18-летнего односельчанина, а его девушке в глаз прилетел осколок пули.
— У нас был вариант только ехать через Россию. Мы хотели остаться до последнего, потому что у нас большое хозяйство – поля, четыре коровы, свиньи, и собаки. Куда их девать? Но у моего 10-летнего сына из-за стресса начались проблемы со здоровьем – у него стало болеть сердце и появилась седина.
Причиной послужило также и ухудшение здоровья самой Веры. Она и ее брат – инвалиды с детства. У них проблемы с ногами, и им тяжело ходить.
— У меня уже было семь операций и ожидается еще две, а у брата было одиннадцать операций. Ему даже хотели отрезать обе ноги, но мама уговорила врачей этого не делать. Всю жизнь мы жили так: я в одной палате, брат – в другой.
Вера и ее семья решили поехать в Литву, потому что здесь есть школы на украинском языке, куда они хотели устроить сына. Они знали, что есть страны с большими выплатами для беженцев, например, Германия, но возможность обучать ребенка на их родном языке была для них важнее денег.
Для этого им нужно было проехать из Украины через всю Россию.
— Мы поехали до украинско-российской границы на машине, на которую надели белую повязку. Там моего мужа не хотели пропускать, а перед ним не пропустили еще двоих мужчин. Тогда я начала плакать, и показала русским документы, что мне нужна операция. После этого нас пропустили, а родители вернулись на машине в село. На границе мы с мужем и сыном взяли такси в Белгород, с Белгорода поехали на поезде в Москву, а оттуда – в Санкт-Петербург.
Из Питера они добрались до Эстонии. Оттуда 3 августа украинцы приехали в Вильнюс. Они планировали переночевать в бесплатном жилье от Красного Креста, но в Вильнюсе не оказалось мест. Волонтеры предложили им только ночлег в Алитусе. Тогда украинцы поехали на вокзал, чтобы сесть на поезд.
— На вокзале Саша сразу пошел в ларечек купить сим-карты с Интернетом и спросить, какие в Литве есть сайты для поиска работы. Продавщица все рассказала, и как только мы приехали в Красный Крест в Алитус и зарядили телефоны, то он сразу начал читать вакансии. То есть, мы еще даже не легли спать после приезда в Литву, а муж уже стал искать работу. В тот же день он ее и нашел – ему предложили работу комбайнером в Гайжюнае, деревне в Ионавском районе Литвы. Однако, Александр попросил своего работодателя Витаса Пралейку забрать его с женой и ребенком и дать им там временное жилье, на что тот отказался. Тогда мужчине пришлось повесить трубку и смириться.
Прошло несколько минут. Витас перезвонил ему, и сказал, что он подумал и решил согласиться. Так украинцы переночевали в Алитусе, а на следующий день, в пять часов вечера, литовец уже приехал за ними на машине и отвез их в Гайжюнай.
— Там нам дали бесплатное жилье на три недели. Это было огромной помощью со стороны Витаса, потому что мы приехали без денег. Но приближался учебный год – сына нужно было отправлять в школу, а украинских школ или классов в этой деревне и ближайших городах не было. Как только мы стали заниматься вопросами устройства в школу и переезда, 10 августа наш сын заболел – у нее было отправление и температура 40. Его положили в больницу в Кедайняе на неделю. Я легла вместе с ним.
Когда ребенка выписали, украинцы сразу, 31 августа, переехали в Клайпеду для возможности записать ребенка в школу. Здесь у них все получилось, и сейчас Игорь учится и в украинском классе литовской школы, и онлайн в украинской школе. Муж Веры устроился на работу в порту.
— Правда, у него начался посттравматический синдром – когда что-то гремит в порту, то он по привычке хватается за голову и падает на землю, — рассказывает женщина.
Вера не дает ребенку сидеть дома и активно помогает ему интегрироваться в литовское общество. Здесь он начал ходить на плавание и уже занял первое место в местных соревнованиях. Еще он записался на футбол. Весь его день просто расписан.
На новом месте женщина нашла путь, как обзавестись друзьями – они создала группу украинских мам в Клайпеде. Сейчас там уже 36 участников. Они каждый день общаются и обсуждают общие проблемы, а когда потеплеет, то собираются собраться на пикник. Однако, остался еще один сложный вопрос – трудоустройство Веры.
— В Украине я работала заведующей в территориальном центре. По образованию я социальный работник. Из-за войны меня уволили в начале марта и не заплатили за некоторое время. Мне обещали прислать хотя-бы минимальную зарплату, но так пока ничего и не прислали. Я хотела устроиться в социальной сфере и в Литве, но мне еще с сентября приходится ждать легализации своего украинского диплома. Тогда, в январе, я решила заняться старым хобби – изготовлением самодельных светильников. Я начала заниматься светильниками еще в декрете в Украине, а выйдя на работу – в свободное время. В Клайпеде это стало моим единственным источником дохода, потому что работа, которую мне предлагают на бирже труда – физическая, а мне сложно ходить и нагибаться. Мне ребенок даже сам застегивает обувь. В Украине я продавала светильники через социальные сети за 20-30 евро, но там дешевые материалы. В Литве я могу ставить минимальную цену в 40 евро, потому что только материалы обходятся в 25 евро. Взяла плафон – уже 7 евро, лампочку – уже 3, и так евро к евро, и получалось очень дорого. Однако, потом у меня началась аллергия, и мне пришлось завязать с этой деятельностью. К сожалению, у меня осталось много неиспользованного материала.
Сейчас Вера нигде не работает, но очень бы хотела.
Будучи в Клайпеде, в декабре, Вера узнала про страшный случай, который приключился с молодым человеком ее племянницы, оставшегося в Украине. Его зовут Руслан Петров, ему 23 года, он из Изюма. Его отец служит в ВСУ.
— С началом войны моя племянница переехала в дом наших родителей в селе для укрытия, а Руслан часто приезжал к ней в гости. 27 декабря он нашел на нашем огороде какой-то маленький железный предмет и захотел его убрать. Он не был похож на боевой снаряд, я думаю, что это был «лепесток», самовзрывающееся устройство. Их раскидывают по домам и улицам для гражданских. Руслан не понял, что это, взял его, понес выбрасывать, и… он взорвался у него в руках. 26 декабря у моего папы был день рождения, но тогда у них не было связи. Я позвонила на следующий день, в хорошем настроении, с намерением поздравить, а мне сообщили о таком ужасном событии.
Вся семья Веры видела своими глазами, как это произошло.
— Они услышали крик и выбежали во двор. Руслан кричал не своим голосом и был весь в крови. Мама и папа перевязали ему руки веревками и простынями. Они вызвали скорую из Балаклеи, но пока она ехала, Руслан перестал кричать и стал терять сознание. Тогда папа положил его в машину и поехал на скорости 150 километров в час на встречу к скорой, чтобы не терять ни минуты.
Скорая отвезла парня в Чугуевскую государственную больницу. Ему оторвало пальцы на обеих руках, разорвало до кости руку, а по всему телу были осколочные раны. Ладонь была черной, и что-бы оставить хотя-бы ее, ему постоянно вырезали появляющиеся гематомы. Парень мог умереть при взрыве из-за осколка, который летел ему в грудь – как оказалось, его спас только телефон в кармане на груди. Телефон разрезало напополам. Руслана спасло только чудо.
Украинцу понадобились для рук дорогостоящие протезы. Его родственники начали сбор для них в Интернете, а семье Веры они об этом не сказали. Вера сама увидела это объявление на странице у тети Руслана и расстроилась, что его семья у них ничего не просила. Тогда женщина обратилась в одну из литовских газет и попросила там написать о сборе на его лечение.
Руслана выписали из больницы только спустя полтора месяца, в начале февраля. Ему предстояло найти где сделать протезирование. Его семья и семья Веры долго обращались во всевозможные фонды и организации, и таким образом нашли клинику в Испании, которая могла бы ему помочь.
Когда наша героиня закончила свой рассказ, я по традиции спросила ее о ее планах на будущее.
— Я очень хочу домой, хотя знаю, что, даже после окончания боев, Украину ждет долгий период восстановления. Я люблю Украину, пусть война и принесла много горя моей семье: молодого человека моей племянницы покалечили в самом расцвете юности, а у моего десятилетнего сына начались проблемы с сердцем. Оно до сих пор у него иногда болит, и его может бросать в холодный пот. Еще, мой сын три месяца был на антидепрессантах. Тем не менее, когда в Украине все успокоится, мы сразу вернемся.
Также, Вера попросила добавить, что сейчас ей очень нужна работа. Она могла бы работать в социальной сфере, например, в школе или детском саду. Если кто-либо готов предложить или знает о такой возможности, пожалуйста, свяжитесь с нашей редакцией.
Parašykite komentarą